Тебе лишь нужно убивать [жесткая версия] - Сакурадзака Хироси

— У тебя есть курево, сынок? Как ваеные ушли, не могу найти просто ни одну.

— Простите. Я не курю.

— Тогда ты не волноваться надо, — старик уставился на море.

Не так много солдат в Бронепехоте страдало от никотиновой аддикции. Вероятно, потому, что ты не смог бы прикурить во время битвы, когда это наиболее необходимо.

Я стоял молча. Я не хотел сказать или сделать что-то глупое. Я не мог позволить ему догадаться, что я дезертир. Дезертиров расстреливают. В том, чтобы убежать от Мимиков и быть убитым армией, не было особого смысла.

Девочка дёрнула мужчину за руку.

— Она устаёт реально просто. Хотя хороши глаза. Родись она мальчиком, была бы годным рыбаком.

— Ага.

— Ещё одна вещь, жде я пойду. Не видал ничего такого. Побежал, как мог быстро от дома, нашёл здесь тебя. Как ты это понимаешь? Что-то с хрипунами? — он поднял руку.

Мои глаза проследили за шишковатой веткой, какой был его палец. Вода стала зелёной. Не изумрудно-зелёной, какую видишь на берегу какого-нибудь островка на юге Тихого океана, а пенистой, мутно-зелёной, как если бы супертанкер, заполненный мороженным с зелёным чаем выбросился на мель и слил свой груз в бухту. Дохлая рыба качалась на волнах, вместе с ярким пятном серебра.

Я узнал этот зелёный. Я видел его на мониторах во время обучения. Мимики ели почву, прям как земляные черви. Но в отличие от червей, почва, что они пропускали через себя и затем выделяли, была ядовита для других форм жизни. Место, где кормились Мимики, погибало и превращалось в пустыню. Море становилось молочно-зелёным.

— Совсем похоже не на красный прилив, что глядеть тогда.

Оглушительный крик заполнил воздух. В моей голове заиграл знакомый мотив.

Со всё ещё сросшимися бровями голова старика прочертила в воздухе дугу, устремившись в небо. Разлетевшиеся куски его челюсти и шеи раскрасили соломенную шляпу девочки в яркий красный. Она не поняла, что произошло. Копьё выходит из тела Мимика на скорости двенадцать метров в секунду. Череп старика отправился в полёт ещё до того, как звук копья достиг нас. Она медленно подняла глаза.

Следующий снаряд рассёк воздух. До того, как её большие, тёмные глаза смогли увидеть сражённого дедушку, копьё пронзило девочку, ни из милосердия, ни из злобы.

Её маленькое тело было уничтожено.

Сотрясённое ударом безголовое тело старика качнулось. Половина его тела была выкрашена в насыщенный багряный. Соломенная шляпка завертелась на ветру. Моё тело отпрянуло. Я не мог пошевелиться.

На краю воды стояла разбухшая лягушка.

Это побережье несомненно находилось в пределах охраны ОСО. Я не слышал доклады о том, что какая-нибудь патрульная лодка пущена на дно. База впереди тоже была рабочей. Здесь не могло быть никаких Мимиков. Заявление, которое явно оспорили бы два трупа, лежащие возле меня, если бы они могли. Но они были мертвы, глаза меня не обманывали. И я, их единственная надежда, только что дезертировал из единственного военного подразделения в округе, способного отразить это вторжение.

Я был безоружен. Мой нож, мой пистолет, мой Жилет — всё это осталось на базе. Когда я прошёл через ворота час назад, я оставил позади всякую надежду на защиту. Тридцать метров к ближайшему 57-миллиметровому стволу. В пределах досягаемости на бегу. Я знал, как из него стрелять, но ещё был брезент, с которым тоже нужно было разобраться. У меня не будет времени, чтобы снять его. Вставить мою идентификационную карту в платформу, ввести пропускной код, вставить тридцатикилометровую патронную ленту, освободить блокирующий вращение рычаг (или ствол не будет двигаться, и я не смогу целиться), залезть на сиденье, провернуть проржавевшую ручку — в пизду. Стреляй, падла! Стреляй!

Я знал силу Мимика. Они весили в несколько раз больше полностью снаряжённого пилота Жилета. В структурном плане у них было много схожего с морскими звёздами. Был эндоскелет прямо под кожей, и требовались 50-миллиметровые бронебойные снаряды или что получше, чтобы пробить его. И они не стали бы сдерживаться лишь потому, что человек был без оружия. Они пропахают тебя так, как почвофреза пропахивает сусликовую нору.

— Ёбаный в рот.

Первое копьё пронзило мне бедро.

Второе открыло зияющую рану на моей спине.

Я был слишком занят, пытаясь унять булькающие органы, подступившие к горлу, чтобы заметить третье.

Я вырубился.

7

Книга в мягком переплёте, что я читал, лежала рядом с моей подушкой. Йонабару пересчитал листы с признаниями на верхней койке.

— Кейдзи, подпиши это.

— Капрал, у тебя же есть личное оружие?

— Ага.

— Я могу его увидеть?

— С каких это пор ты повёрнут на стволах?

— Дело не совсем в этом.

Его рука исчезла на верхней койке. Когда вернулась, то сжимала блестящий кусок чёрного металла.

— Он заряжен, так что смотри, куда тычешь.

— Ага, ладно.

— Если получишь капрала, сможешь тащить в свою кровать личные игрушки, и никто слова не скажет. Хотя игрушечная пушка типа этой всё равно бесполезна против Мимика. Единственными штуками, нужными пилоту Жилета, являются его 20 мм и ракетница, заряжаемая тремя ракетами. Бананы, что он пакует для перекуса, не в счёт. Так ты, наконец, подпишешь?

Я был слишком занят, снимая пистолет с предохранителя, чтобы ответить.

Я обхватил ртом ствол, представил, как 9-миллиметровая пуля медленно двигается в патроннике, готовясь вырваться из холодной, жёсткой стали.

И нажал на спусковой крючок.

8

Книга в мягком переплёте, что я читал, лежала рядом с подушкой. Я вздохнул.

— Кейдзи, подпиши это, — Йонабару вытянул шею с верхней койки.

— Сэр, есть, сэр.

— Слушай. Ничего такого с завтрашней операцией. Если будешь слишком об этом переживать, превратишься в тыкву — растеряешь рассудок ещё до того, как им предоставится шанс вынести тебе мозги.

— Я ни из-за чего не переживаю.

— Слышь, чувак, тут нечего стыдиться. Каждый нервничает в первый раз. Это как перепих. Пока не сделаешь это дело, не сможешь выкинуть его из головы. Всё, что можешь делать, это гонять лысого.

— Я не согласен.

— Слышь, ты базаришь с челом, который сечёт фишку.

— Что если — чисто гипотетически — ты будешь повторять свой первый раз снова и снова?

— Откуда ты взял это дерьмо?

— Я просто говорю гипотетически. Словно заново расставлять фигуры на шахматной доске. Ты делаешь ход, а потом всё возвращается к началу.

— Зависит от… — Всё ещё свисая с верхней койки, его лицо засветилось. — От того, говоришь ли ты про еблю или про сражение?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});